– Знала, – глухо обронила та. Плечи она сгорбила до того сильно, что походила на крючок. – А ты бы отпустил, если бы знал?
– Это мой сын, – князь вскочил и стиснул руки за спиной. – Я имел право знать и воспитывать его.
– Имел. Но ведь я имела право жить так, как хочу я, – очень тихо ответила она.
– Тебе здесь лучше? – он снова ощутил тяжесть лет, сброшенных в баньке добродушной привратницы. И точно не в силах справиться с грузом сел прямо на снег.
– Спокойнее, – призналась она и выдохнула то, что мучило все прошедшие шкуры: – Я не хочу быть амантой. Я не хочу быть чужой женой. Я хочу быть или твой женой, или не быть вовсе. Но ты ведь никогда не спрашивал, чего хочу я?! Тебя всегда интересовало лишь то, что хочешь ты.
Игидар снова вперил взгляд в снег. Он изучал его долго, словно и вовсе не собирался отвечать. Веста уже собралась тихонько уйти, сбежать, укрыться, как можно дальше от прошлого, что принесло столько горя, заслонившего радость, когда он ответил.
– Еще не поздно? Скажи, не поздно! Вот только титул княгини я предложить, увы, не смогу. Свой народ я оставил племяннику. Детей у меня нет. Точнее не было, до сегодняшнего мига.
– Твой народ. Мой народ, – горько усмехнулась Веста, которая всерьез задумалась о новом побеге. Вот только куда? Раз здесь нашел, то и везде найдет. А впрочем… – Зачем они все, если отличным от них нет места в их сердцах. Не велика честь стать княгиней тех, кто однажды предал. Сам-то сможешь отказаться от прежних почестей?
– Уже отказался. Я оставил там все что имел. Все! Лишь для того, чтобы однажды назвать тебя суженной.
– Брось! Почести никуда не денутся. Твой народ любит тебя.
– Ты настолько не хочешь становиться моей? – он пристально вглядывался в ее лицо, точно пытаясь по нему прочесть самые сокровенные мысли. – Значит, дело не в чужой жене…
– Хочу. Очень хочу! Только страшно. Так страшно, что, кажется, сбежала бы на край света. Да вот беда, я уже там.
– Мне тоже страшно, – признался Игидар, впервые улыбнувшись с начала разговора. Ее мысли оказались удивительно созвучны с его. Тяжесть отступила, возвращая вторую дареную юность. – Вместе бояться легче. Попробуем?
Веста спустилась на колени и молча прижалась лбом ко лбу, словно передавая мысль, что не могла выразить словами. Тревога последних клоков ушла, растаяв, точно снег под ногами. А на ее место тихой мышкой вкрадывалась счастье.
* * *
Когда страсти улеглись, выяснилось, что дойти до царства Зверя мало. Надо суметь выйти, что гораздо сложнее.
– Как так? – возмущалась Нюра, расхаживая по светлой горнице. – Привратница ни о чем таком не говорила. Она готовила нас к трудностям со входом. А про обратный путь ничего не сказала.
– Это логично, вообще-то, – Игидар натачивал кинжал, сидя на скамье. Под спину подложил ворох подушек и казался довольным новой жизнью. – Если бы выход был свободным, то и проблем бы не было. Зачем бы тогда мы сюда шли.
– Гунька должна была предупредить!
– Вот еще! Ее задача впустить. Выход – ее не касается.
Нюра смерила князя задумчивым взглядом и подошла к окну. Через тонкую слюду отлично просматривался заснеженный город. Его жители спешили по делам и вовсе не считали себя ущербными. Смех, улыбки и приветствия – типичные будни города.
– А зачем, вообще, идти? – об этом лютая задумалась впервые. – Можно и тут жить. Вон, остальные живут как-то.
– Вот именно как-то! – мрачно процедил Дарен. – Они удачно подражают жизни, но все-таки не живут. При переходе эмоции утрачиваются начисто. Здесь многие отдали бы все, чтобы их вернуть.
– Так вот зачем ты проводил тот обряд?! – Нюра, которая слушала эти откровения, отвернувшись к окну, резко развернулась. – А волчица? Что ты с ней сделал?
– Теперь с ней все в порядке. Проверь.
– Теперь? – ответ лютой не понравился. – Я что всегда буду зависеть от тебя? Есть ты – есть волчица, нет – жду возвращения?
Дарен виновато вздохнул и, пряча взгляд, ответил:
– Если выберемся, не будешь. При переходе разрушенная связь с волчицей полностью восстановится.
– Значит, выберемся!
Игидара интересовало другое. Ради этого он даже отвлекся от кинжала.
– Что за обряд? – нахмурившись спросил он, выразительно глянув на Весту.
– Ей он не нужен, – вместо нее ответил сын. – Ее забирал Зверь лично, так что проблем большинства она не испытывает.
– Отчего же, – встрепенулась Веста, – ходить по городу, где ни одного «живого» взгляда, очень жутко. Пока ты, Дарен, не пришел, мне даже поговорить не с кем было. Вроде, улыбаются, смеются, а взгляд застывший. Неживой точно. Я поначалу из дому не выходила вовсе. После привыкла, конечно. Даже подруг завела. Из тех, что побойчее показались.
– Куда идти-то? – с тем, что отдохнуть не получится, Нюра смирилась быстро. К походам она уже попривыкла. Не сказать что втянулась, но не пугалась точно.
– К Зверю. Все вместе и пойдем.
Откладывать не стали. Нюра всех заразила энтузиазмом. Она носилась по дому, перепрыгивая через ступеньки и все время пела. Ее звонкий голос легко проникал во все горницы и вызывал улыбки у домочадцев. Три клока ушло на сборы, а в четвертый – с утра они вышли во двор, крепко-накрепко закрыв дверь дома, в который не рассчитывали больше возвращаться.
– А закрывать-то зачем? Пусть пользуются, – Нюра притопывала от нетерпения, поторапливая остальных.
– Открыть умельцы всегда сумеют, – отозвался Дарен, закрывающий дверь, – а до Зверя сложно даже не дойти. Сложно войти. А после убедить. Так здесь поговаривают.
– Чудно как. Я думала, кто найдет его, того и выпустят.
– Чего искать-то? Дорога в замок Зверя всем известна. Он стоит на самой высокой горе. Поднялся и вот он. Только войти дано не каждому.
– Стало быть, дорогу искать не надо?
– Вон она, – Веста махнула рукой. Вдали виднелась белоснежная громада с тонкими темными ручейками со всех сторон. – Видишь те ниточки? Это и есть желающие видеть Зверя. Отсюда не разглядеть, но вблизи хорошо видно.
– Вместе идти легче. Да и сообща проникнуть проще.
Дарен закрыл калитку в заборе, кинул на дом прощальный взгляд, и задумчиво произнес:
– Путь у каждого свой. Это издали он единым кажется, – Веста рассеянно кивнула, вслушиваясь в его слова. – Ты думаешь, мы пройти не пытались? Пытались. Два раза уже. Не так это просто, как выглядит.
Нюра озадачено примолкла. Известие о трудностях ее не испугало. Она и не ждала, что будет просто. Скорее перестала смотреть на поход, как не увеселительную прогулку. Игидар молчаливо шагал неподалеку и тоже до рези в глазах вглядывался в ручейки. Издали смотрелось так, словно бы все в них движутся в едином ритме, но то издали. Тем, кто уже побывал на горе, определенно виднее.
